…На самом деле, соглашусь с коллегой: дикая истерика в соцсетях по поводу «дела Адагамова-Другого» и «кабановской расчлененки» совершенно бы не стоила того, чтобы о ней писать, если бы это не было внутренним событием скучной соцсетевой жизни.
Своего рода деанонимизацией нескольких «сетевых личностей» сразу – более и менее раскрученных.
И тут вопрос совершенно не в том, что фигуранты скандалов писали в сети под своими именами. И не в том, справедливы ли обвинения против «блогера Другого» и как хитро прикрывал свои действия «блогер Кабанов». Это из другой жизни вопросы, из реальной.
В данном случае «деанонимизация» вот в чем: человек в сети – хоть под чужим именем, хоть под своим – рисует себя для посторонних сам. И если вдруг при этом раскрывается с нехорошей стороны – то по собственному простодушию. Интернет – не социальный рентген, наоборот: он призван прятать то, чего мы не хотим показывать. И пририсовывать нам то, чего у нас нет.
А тут вдруг конкретных сетевых людей – причем из одной, не очень большой, на самом деле, тусовки – вдруг отогнали от любимых автопортретов внешние силы, и давай перерисовывать. И очень важно, что именно людей, в реале ничем не прославившихся, целиком самонарисованных в восприятии аудитории.
Неудивительно, что самые преданные фанаты жизни именно в виртуальной реальности приняли эти дела за «наезд на гражданское общество, сформированное фейсбуком».
…А на самом деле в реале речь идет вообще о другом. Уж точно не о политике: мутная семейная история и чудовищная, опять-таки семейная, трагедия вообще не имеют никакого отношения к политике вообще и к идеологии «несистемной оппозиции» в частности.
Вот, несмотря на всю мою, мягко говоря, нелюбовь к «несистемным» - не имеют и все.
Уроды встречаются везде. Увы.
Такова подлая сущность темной стороны обычной человеческой природы: не идеологических, ни политических разногласий эта сука, к сожалению, - не признаёт.
Речь тут, простите за пафос, о специфическом атеизме и о его последствиях. Если хотите – это об атеистическом постмодернизме.
Зачатки этого явления – тогда ещё, безусловно, не так по-гельмановски нагло претендовавшего на статус «официальной идеологии» - исследовал в конце позапрошлого столетия Федор Михайлович Достоевский. «Если Бога нет – значит все дозволено» (с) помните?
Еще раз: это – не банальный атеизмна тему «я вот в бога не верю». Потому как такой атеизм, отрицая существование Бога отнюдь не отрицает «нравственных законов в себе», более того, он – их ужесточает, чтобы компенсировать собственное безбожие: так, в частности, безбожная советская власть даже формализовала этические требования в «Кодексе строителя коммунизма».
Отечественный же «постмодерн» (хотя, какие они на хрен «постмодернисты», если этот их постмодерн знанием термина исчерпывается?), так вот, отечественный «постмодерн» был, извините, изначально построен на императиве «преодоления нравственности».
Преодоления, понимаете? То есть это такой атеизм, который не то чтобы бытие Божие отрицает, а скорее наоборот – признаёт. Как культурно-исторический феномен. И старательно, сознательно, кропотливо удаляет из собственного поведения всё, что могло быть туда привнесено «моралькой».
Что, сложившись с десятилетиями тщательно пестуемого безбожия просто не могло не привести к разного рода интересностям – начиная от «Арт-группы «Война» и Pussy Riot, и заканчивая…
Да, собственно говоря, ни о каком «окончании» пока речи не идет.
Более того, - боюсь, самое интересное, к сожалению, - только начинается…
Дмитрий Лекух, писатель
